"Драгоценные вопоминания" 9 глава

[Narufox]

Название: «Драгоценные воспоминания»
Автор: Лисенок
Бета: makoto77
Пейринг: Саске/Наруто (основной) Саске/Ино, Наруто/Сакура, Наруто/Хината, Сай/Ино, Сона/Новаки.
Рейтинг: R
Размер: макси
Размещение: С моего личного разрешения.
Жанр: ангст, яой, драма, романтика…
Дисклеймер: Все герои принадлежат Кишимото.
Предупреждение: Неканоны(совсем чуть-чуть). В связи с яоем отхождение от характеров.
Саммари: История (надеюсь красивая) о жизни двух влюбленных, о том, что пришлось им пережить.


Глава 9
«О том, кто пообещал...»

Чистое небо разрывается от резких звуков грома, и, казалось бы, совершенно спокойный и ничего не предвещающий день покрывается каплями дождя. Точные удары молний, которые изрешетили собой весь небосвод, заставляют меня вздрогнуть. Легкая мигрень переходит в ноющую головную боль, но идти за таблетками совсем не хочется, ведь мысли окутывают собой все сильнее, и от них не сбежать. Вот так просто солнечные и, казалось бы, счастливые небеса превращаются в томную тяжелую темноту и покрываются серыми клубами туч. Как и человеческая жизнь. В какой-то момент она будто прерывается, теряя свою яркость и красоту, и становится безликой и совершенно ненужной. Мои веки вздрагивают от наступившей тяжести и медленно опускаются. Я вздыхаю и вслушиваюсь в мерзкую какофонию звуков. Холодные капли бьют по старенькой крыше, будто пытаясь разрушить ее до основания, а небо извергается в громогласном грохоте. Пытаюсь нащупать кончиками дрожащих пальцев кружку с чаем, но вместо нее мне под руку попадается что-то мягкое. Я беру это и подношу ближе к глазам. С недюжинным усердием открываю их и вижу перед собой две ленты, крепко связанные между собой. Одна иссиня-черная, с поблекшим отливом индиго, а другая рыжая, потрепанная, но все еще не потерявшая свою яркость. Сердце резко окутывает боль, и я сжимаю в руках эти ленты. Слишком ясно я помню тот день, когда мы начертали на них уже почти стертые надписи. «Хочу всегда быть рядом с Саске...» – гласила рыжая лента, когда же на синей кое-как отливали почти утерянные тонкие иероглифы: «Прожить рядом с Наруто и, даже умерев, не расстаться...»

- О, боже мой, и зачем нам столько вещей? – недовольно бурчал я, залезая на заднее сидение машины, распихивая горы пакетов в разные стороны. Когда я наконец уселся поудобней, рядом почти невесомо сел Саске.
- Вечно тебе все не так... - пробубнил Джирая с водительского кресла, – вон, Саске и слова лишнего не сказал.
- Ну что ж, выдвигаемся, – улыбнулся Итачи, швырнув в меня очередным переполненным пакетом. Когда тот попал мне прямо в нос, я пискнул и смерил Учиху-старшего негодующим взглядом, а Итачи лишь улыбнулся еще шире.
- Отметим этот праздник как следует! – сказал он, и мой отец, воодушевленный таким заявлением, с силой нажал на педаль. Машина дернулась. Джирая включил радио и, поставив его на интересную одному себе волну, вслушивался в ритмичные звуки джаза, когда же я, например, пыхтел, изо всех сил пытаясь не утонуть под горой целлофана. Я почувствовал, как рука Саске (а его кожу я ни с чем не мог перепутать) осторожно легла мне на ладонь. Под пакетами этого ни Итачи, ни мой отец увидеть не могли, так что я заметно расслабился и, закрыв глаза, погрузился в сон, ведь дорога обещала быть достаточно длинной.
Вот так мы играли с судьбой. Я и Саске. Слишком молодые и импульсивные, мы ловили каждое прикосновение, хватались друг за друга, словно за спасательный трос. Иногда мы переигрывали, и тогда отец или же Итачи, заметив то, как мы нежно касаемся друг друга, негодующе смотрели на нас. Я лишь выкрикивал очередное нелепое оправдание такому поступку, и Джирая моментально переводил тему, а Итачи хмурил брови, вводя нас всех в неловкое положение. Но мы оба - ни я, ни Саске, не замечали этого. Было слишком тяжело, идя в школу, не взяться за руки; сидя на диване, не опереться о плечо любимого. Судьба была к нам достаточно благосклонна до определенного момента, ведь ничто не может длиться вечно...
- Я думаю, что они будут в черном, – смеялся я, натягивая на себя оранжевую юкату и неумело завязывая на ней пояс.
- А мне кажется, что в синем, – поддерживал веселое настроение Джирая.
- В темно- или светло-синем? – я скорчил рожицу, пародируя извечную маску семейства Учиха.
Заливистый смех отца разлетелся по комнате, и он потрепал меня по волосам, кое-как говоря сквозь то и дело вылетающие смешки:
– Да, Учихи как были Учихами, так ими и останутся.
Сказать по правде, мы часто посмеивались над своими соседями, ведь поводов в их поведении было даже более чем достаточно. Но эти шутки не были язвительными, а скорее простыми и легкими.
- Наруто, а это что такое? – для пущей показательности Джирая ткнул пальцем в красное пятно, которое кое-как прикрывал вырез юкаты. Я засмущался, и первым, что пришло мне в голову, было:
- Это комар. Укусил, я расчесал, и вот...
Отец недоверчиво покосился на меня и, понаблюдав за тем, как я пытаюсь скрыть яркий след, предательски заливаясь краской, за полами летнего кимоно, вновь рассмеялся.
- Да ладно, комар так комар! – и хлопнув меня по плечу, отец пошел вниз.
Обычно рубашки хорошо скрывали все те отметины, что оставлял на мне Учиха. Он был по-настоящему яростным и страстным любовником, и не скажу, что мне это не нравилось. Действительно неповторимые ощущения, когда он вот так в очередной раз доказывает мне, что я принадлежу лишь ему...
В тот день Саске не отличился особой оригинальностью и предстал передо мной в черно-синей юкате. Да, тот вечер стал одним из самых ярких моментов в моей жизни. Отец улизнул от нас почти сразу, и, напевая какую-то весёленькую песенку, направился в сторону квартала красных фонарей, когда же Итачи, ссылаясь на какие-то неотложные дела, покинул нас по истечении десяти минут.
- Теперь мы только вдвоем... - задумчиво сказал Саске, и сердце непроизвольно екнуло. Как бы я ни любил свою скромную семью в лице Джираи и Итачи, я готов был обменять ее на то время, которое проводил с Саске наедине. Продать душу дьяволу только за то, чтобы быть рядом с ним...
Ярмарка, которую устроили в этом небольшом городишке в честь цветения сакуры, поражала своей масштабностью. Мы гуляли, неспешно огибая ларьки с едой и разномастными развлечениями. «Скрыться от всех и остаться только вдвоем...» - вертелось в моей голове, и я то и дело нервно пробирался сквозь толпу, пока не почувствовал, что Саске уверенно сжал мою руку. Наши пальцы переплелись сами собой, утопая в тепле друг друга.
- А как же люди... Ну, они же на нас коситься будут, – засмущавшись, пролепетал я, на что брюнет, резко дернув меня на себя, ответил мне в самые губы:
- А тебя это так волнует? Не думаю, что нас здесь хоть кто-то знает...
Еще тогда я заметил одну странную особенность в поведении окружающих меня людей. Когда, взявшись за руки, идут две девушки, то люди лишь умиляются тому, какие они хорошие подруги, даже не задумываясь о том, что может быть между ними, когда эти самые «подруги» вернутся в номер отеля. Но как только они видят двух парней, чьи пальцы сплетены в прочный узел, то непременно приходится ловить на себе возмущенные и полные негодования и презрения взгляды прохожих. И так хочется убежать от всего этого. Избежать такого противного чувства помогает лишь теплая и мягкая рука любимого, который точно знает, что не важно, какого ты возраста или пола, ведь если ты полюбил, то желание быть рядом со своим возлюбленным вполне обычно и нормально. «Но почему же тогда эти люди так смотрят на нас, некоторые даже гневно шепчутся за спиной?» - спрашивал я сам себя, но достаточно было лишь взглянуть на Саске, на его легкую, безразличную ко всему улыбку, как приходило умиротворяющее спокойствие. И эти взгляды больше не казались такими колющими, и шепот, раздающийся за спиной, становился глухим и менее отвратным.
Я не заметил, как, купив по мягкому мороженому, мы ушли от основного потока людей и двинулись в сторону леса. Не помню, сколько времени мы шли, ноги даже не подавали признаков усталости, и тишина, что нависла между мной и Саске, была такой родной и желанной, что я искренне боялся нарушить эту прекрасную идиллию. Но когда взору предстали нежно-розовые лепестки, опадающие с тонких и гибких стволов вишни, то мы оба будто воспрянули и проснулись ото сна.
- Словно снег... - сказал я в пустоту и поймал в ладонь несколько лепестков - на фоне ночного неба, под отдаленные звуки музыки они спускались на высокую траву, словно маленькие пуховые снежинки... Я посмотрел на Саске и замер. Такой красивый в свете ночных звезд, он стоял вполоборота и доедал свой десерт. Я невольно сглотнул, а к горлу подступил томительный ком.
- Хочешь? – спросил Учиха с усмешкой, заметив мой изучающий взгляд.
- А как же ты? Я-то своё уже съел...
На это брюнет лишь улыбнулся и положил в рот последний кусок мороженного. Я даже не успел обреченно вздохнуть, как он чувственно прижал меня к себе и поцеловал. Такого я еще никогда не испытывал. Мягкое, чуть холодное, но такое сладкое вещество растекалось во рту, смешиваясь с теми ласками языком, что дарил мне Саске. Я не выдержал и застонал прямо в его губы, такие влажные. Пламя наших тел смешивалось с пьянящим вкусом мороженого, которое уже превратилось в молоко и медленно-медленно стекало по моему подбородку.
- Люблю... - выдохнул я, когда Саске прервал поцелуй.
- Кого, меня или мороженое? – усмехнулся Учиха, стягивая с меня пояс.
- Конечно, мороженое, – смеялся я, задыхаясь от нарастающего возбуждения.
Тут Саске вдруг остановился и, заполучив долгожданную ленточку, снял пояс и с себя. Он достал из широкого рукава два фломастера и, написав что-то на своём поясе, протянул их и оранжевую ленту мне.
- И зачем это? – с искренним непониманием поинтересовался я.
- Напиши здесь свое самое большое желание. Мы повяжем это на дерево, чтобы оно сбылось, болван. Все тебе объяснять надо...
В тот самый вечер, а точнее уже ночь, которая стремглав накатывалась на этот город, я написал то, чего действительно желал больше всего на свете...
- «Хочу всегда быть рядом с Саске», – процитировал Учиха. Я уж было хотел возмутиться, что он без спроса читает чужие желания, но вдруг он добавил голосом, полным иронии и какого-то наивного счастья: – не очень-то мы с тобой отличаемся в наших желаниях.
Он крепко связал ленты, будто тем самым навечно сплетая наши судьбы, души, сердца... И так же прочно привязал их к тонкой ветке дерева. Он сел рядом со мной в длинную сочную траву, будто погружаясь в воду, и посмотрел мне в глаза. Так проникновенно, что мои ноги тут же задрожали. Я смотрел в глаза Саске, он – в мои. Мы обнялись и поцеловались. Это был ни к чему не обязывающий и достаточно привычный поцелуй, но было в нем что-то такое, от чего нервно тряслись коленки. Может, на нас действовала невидимая магия звездного неба, или же чувства, как сумасшедшие, взорвались в телах, моментально распалив их, от этих невесомых и таких завораживающих лепестков сакуры... Мы пропадали в нашей страсти и любви... Как маленькие слепые щенки не могут противостоять окружающему их миру, так и мы не могли уйти от такого бешеного и в тоже время умиротворяющего чувства. В момент были разбросаны в стороны юкаты и чуть ли не разорваны в пылу страсти белые фундоши. Мы утопали в желании, заполняя тяжелым прерывистым дыханием эту небольшую поляну. Трава подминалась подо мной, и я чувствовал, как маленькие холодные капельки покрывают мою спину. Я внимательно смотрел на Саске. Выражение лица как всегда неизменно, но в глазах - океан чувств, который я так ждал от него. Очарование той ночи было таким заманчивым и беспрекословным, что мы поддались ему, отдав себя друг другу. Лишь изредка сквозь наши общие стоны проносилось еле заметное, но все же безумно важное «Люблю...». Да, наша любовь была похожа на настоящую сказку, такую светлую и искреннюю, что любой другой мог бы позавидовать, но, как и в любой книге, нашей неповторимой сказке однажды пришел конец...